Биологическая уязвимость и ее последствия
Действительно, имеющиеся данные позволяют предположить, что лица, удовлетворяющие критериям ПРЛ, характеризуются более частыми, интенсивными и длительными негативными состояниями (Stiglmayr et al., 2005), и что биологическая уязвимость может усиливать трудности в регуляции эмоций (e.g., Juengling et al., 2003; Ebner-Priemer et al., 2005).
Сложности в регуляции эмоций означают сложности в регуляции большинства аспектов нашей жизни: то, что мы делаем, и то, кем мы являемся, в основном зависит от стабильности настроения и адекватной эмоциональной регуляции. Одно и то же действие может восприниматься как легкое или сложное, в зависимости от нашего настроения. Для примера возьмем знакомую всем ситуацию общения с незнакомыми людьми на вечеринке. Если у вас отличное настроение, вы болтаете с самыми интересными людьми в зале; если же вы не уверены в себе и чувствуете себя незащищенным, вы стоите под стенкой, едва глядя на людей. Или же вы отложили выполнение какого-либо ужасного дела на несколько месяцев. А потом, когда у вас было хорошее настроение — вуаля — справились с ним за полдня.
Те из нас, кто управляет своими эмоциями без значительных усилий, считают такую способность естественной. Время от времени у нас бывают ситуации, когда наше поведение зависит от эмоций, но в большинстве случаев мы выкарабкиваемся.
А теперь представьте, что по причине биологической уязвимости ваши эмоции, наоборот, поражают разнообразием. Вы не можете предугадать, в каком настроении окажетесь. Если ваше поведение крайне разнится в зависимости от настроения, можете ли вы предугадать, будете ли вы дикарем или компанейским человеком в неформальном общении с людьми? Если вы способны отвечать за свои действия, когда в достаточной мере собраны эмоционально, становитесь ли вы несознательным и неприлежным, когда эмоции берут над вами верх? Вас исключали из школы или увольняли с работы? Можете ли вы сказать, что ваша способность выполнять какие-либо обязанности не в вашей власти, а зависит от эмоционального состояния? Влияние такой непредсказуемой уязвимости сказывается на всех сферах жизни. Как в страшном сне, ваши усилия постоянно оказываются напрасны или оборачиваются катастрофой. Данная биологическая уязвимость усугубляется, а в некоторых случаях даже формируется взаимодействием между эмоционально уязвимой личностью и стойко инвалидизирующей социальной средой.
Инвалидизирующее окружение и его влияние
Никому из нас не достается безупречное оптимальное окружение. Даже самые лучшие родители могут уставать и находиться в состоянии стресса. По своей сущности они сами бывают беспокойными, сердитыми или подавленными. В подобном сниженном настроении они могут наказывать за выражение первичных эмоций или делать так, чтобы они были минимизированы. В результате, мы усваиваем более или менее дисфункциональные способы выражения и осмысления наших эмоций. Вместе с тем, более серьезные проблемы возникают тогда, когда воспитатели регулярно и последовательно не способны отвечать на первичные эмоции и их выражение согласно нашим потребностям. Стойкая инвализицация происходит тогда, когда в большинстве случаев воспитатели или родители воспринимают наши первичные реакции как неправильные, неуместные, патологические, или такие, какие не стоит принимать всерьез. Первичные реакции интереса постоянно подавляются или высмеиваются; естественная потребность в утешении регулярно игнорируется или осуждается; искренние побуждения ставятся под сомнение или неверно истолковываются. Таким образом, человек учится избегать, блокировать и контролировать свои собственные природные наклонности и первичные эмоциональные реакции. Подобно существу, закрытому в помещении с заряженной электрическим током сеткой на полу, он или она учится избегать любого шага, ведущего к боли и инвалидизации.
В стойком инвалидизирующем окружении возникает выработка условного рефлекса в связи с переживанием чувства страха — мы не только пытаемся обойти бьющую током сетку инвалидизации, но также избегаем какого-либо опыта частных событий (мыслей, ощущений или эмоций), способных привести нас к этой сетке. Мы становимся чрезвычайно сенсибилизированными ко всем внешним стимулам, способным привести к болезненному столкновению с инвалидизацией. Мы фобически боимся собственных обоснованных, естественных реакций. Стойкая инвалидизация не только делает людей чрезмерно чувствительными к инвалидизации со стороны других, но также чувствительными к собственным реакциям, обоснованным или нет, способным стать поводом для инвалидизации со стороны других. Естественная реакция по производимому эффекту часто может сравниться с падением паука на колени к человеку с арахнофобией.
Для людей с высокой биологической уязвимостью в отношении эмоциональной дисрегуляции даже «нормального» уровня инвалидизации может оказаться достаточно, чтобы создать серьезные проблемы. Как и люди с синдромом дефицита внимания, они сталкиваются с огромными, но трудными для понимания проблемами.
Сексуальное насилие над детьми является классическим примером инвалидизирующего окружения в отношении ПРЛ (Wagner & Linehan, 1997, 2006).
Когда окружение не удовлетворяет наши потребности, биологическая уязвимость либо же стойкая инвалидизация вынуждает нас усваивать ряд проблематичных стратегий эмоциональной регуляции. Избегание может быть очень ловким: мы защищаемся, когда чувствуем в друге малейшую невнимательность к нашему рассказу, с помощью того, что говорим не то, что собирались сказать, а нечто менее рискованное в смысле раскрытия информации о себе; бессознательно мы мгновенно избегаем способного уязвить нас ощущения грусти или стыда, вместо этого испытывая раздражение.
Избегание может быть очевидным бегством изо всех сил: наше эмоциональное состояние вызывает такое отвращение, что мы бессознательно пытаемся избежать его или обращаемся к таким отчаянным методам, как умышленное нанесение себе телесных повреждений во избежание душевной боли. Хотя такие процессы познания негативно сказываются на всех нас, люди, склонные к эмоциональной дисрегуляции, сталкиваются с более стойкой социальной инвалидизацией и доходят до того, что меняют стратегии, чрезмерно регулирующие эмоции и их выражение, на стратегии, недостаточно их регулирующие.
Биологическая уязвимость и стойкая инвалидизация приводят к сильной, болезненной чувствительности. Легчайший раздражитель способен вызвать душевную боль, сравнимую с получением ожога третьей степени. Поскольку человек не может контролировать возникновение и окончание событий, вызывающих эмоциональную реакцию, он отчаянно нуждается в чем угодно, что способно избавить от боли. Для многих по ощущениям это похоже на то, будто их физическое тело не способно противостоять силам, яростно на него бросающимся. Даже дисрегуляция положительных эмоций способна вызвать боль. Например, пациент рассказывает: «Я был в таком восторге, когда увидел моих друзей, что не мог этого перенести. Я смеялся слишком громко, говорил слишком много — все, что я делал, было для них чересчур». «Эмоциональная уязвимость» касается не только болезненной чувствительности, но и дальнейших ее последствий в жизни человека, являющегося болезненно чувствительным. Неизбежные ежедневные переживания вызывают сильную душевную боль, что в конце концов приводит к тому, что эмоции сами по себе становятся травмирующими: в этой ситуации человек не может сказать, когда эмоции возьмут над ним верх и причинят вред.
Поведение становится совершенно непредсказуемым, поскольку привязано к эмоциональному состоянию, которое человек не может контролировать. Эта непредсказуемость приводит к обману ожиданий как самого пациента, так и других, и в итоге все чувствуют себя разочарованными. Человек отчаивается, поскольку считает свою эмоциональную чувствительность биологически неотъемлемой, частью своего характера, следовательно, чем-то, что никогда не изменится. Пациент чувствует, что попал в сети кошмара дисконтроля. Жизнь превратилась в постоянную битву за то, чтобы пережить обычные события дня. В такой ситуации суицид может показаться единственным способом, который поможет избежать дальнейших мучительных страданий. Самоубийство также может быть последним ответом другим людям на их неотзывчивость.
Источник: Келли Кёрнер, «Диалектическая поведенческая терапия: практическое руководство». 2012.